Баллада о ладожских контрабандистах.

Форштевнем вспарывая волны,
От берега скорее проч,
Тяжелый, под завязку полный,
Усталый шлюп стремиться в ночь.

Им правит шкипер бородатый,
С тяжелой трубкою в зубах,
Ладонью шириной в лопату,
Штурвал ухватисто забрав.

Сегодня Бог, ему в подмогу
Дал ветер, что свисти в корму.
Сдувая тучи понемногу,
«Барашками» бодря волну.

Взбираясь вверх, по стариковски,
Гнилым рангоутом скрипя,
Замрет на гребне брюхом плоским
Взглянуть далЁко ли земля,

И вниз срывается устало,
Чтоб носом смерить глубину,
Зарывшись словно в одеяло
По бак в попутную волну.

Он вдаль от берегов Российских,
Покровом ночи заслонясь,
Качая мачтой неказистой
Уходит, Богу помолясь.

Не в первый раз рискует шкипер
Таможню лихо проскочив.
Пузатый шлюп, как легкий клипер,
У Бога ветра испросив,

Уводит в море бЕгом быстрым,
Стремясь укрыться в темноте,
Чтоб утром на просторе чистом
Увидеть купол на воде,

Что в солнце златом отливая,
Над тонкой линией земли,
Где остров, как мираж играя,
Родиться в западной дали. 

Родной Уксун вдали растаял,
Он держит курс на Валаам,
Чтоб его югом огибая, 
Уйти к Чухонским берегам.

А там уже прижаться к скалам
И тайно двинуться на юг...
Ведь в бухточке на Лапинсало
Живет рыбак — старинный друг.

Седой чухонец, лучший в море
Среди всех хуторов вокруг,
Он любит во хмелю повздорить,
А как проспится — лучший друг.

И с ним живет чухонка — дочка,
Красивей шкипер не видал.
Она рыбачит в одиночку
И дружбу водит с духом скал.

В округе хуторов окрестных,
Что в тихом Найсмери стоят,
Не сыщешь лучше ты невесты,
Старухи финки говорят.

Наш шкипер ей по крови ровня,
Он вышел родом с Олонца.
Карелка мать, девицей скромной, 
Пошла за русского — отца.

И вот, со смешанною кровью,
Родился сын с веслом в руках.
Лосятиной и рыбой вскормлен,
В плечах добрел и креп в ногах.

Его отец, ушедши к Богу, 
Мальцу оставил старый шлюп.
А парень вырос понемногу
Высок, широк, совсем не глуп.

Минула юность, креп душою,
Штурвал к руке его прирос,
Он в драке стоил ровно втрое
И ложку мимо рта не нес.

Всегда судачили соседки:
Ижорки с западной дали,
Карелки, русские и вепки,
И две поморки из Кеми,

О том что лучше парня нету,
Что телом он пошел в отца,
Но лаской матери согретый,
Карел душою и с лица.

Назвали паренька Иваном,
Он в море хаживал с мала.
Штормами и седым туманом
Его пропахла голова.

И вот теперь, моряк матерый,
Он знает в контрабанде толк.
Везет табак, бездымный порох,
Везет из Новгорода шелк.

Но в этом рйсе целью главной,
С деньгами заступился в спор,
Прекрасной  Пиркки образ славный,
Девичий стан и милый взор.

Он правит на Раханиеми,
А там уже рукой подать
До хутора, где днем осенним,
Невесту должен он забрать.

Его там ждут давно, он знает,
Ведь в прошлый раз он слово дал,
Там где  пролив волна кусает
Под шепот Куркиёкских скал.

И Пиркка ждет уже пол года,
Когда с Российской стороны
Прибудет судно морехода,
 Забрать ее на край земли.

Сойдет моряк  на финский берег
Высок, силен, хорош собой...
А Пиркка любит, он уверен.
Его с невестой ждут домой.

По борту справа Лахденпохья,
КильписаАрет проскочил.
А холод, что бакланы дохнут,
И дрожь умерить нету сил.

Вот Хейнясенмаа замаячил,
Таможня, черт их побери.
Крепчает ветер на удачу,
Теперь за парусом смотри.

И след запеня ахтерштевнем,
Стрелой  тяжелый шлюп летит,
К Раханиеми, курсом верным,
И первый шквал в снастях свистит.

А слева точно на бакштаге
Уже повисла пелена,
И ветер, нарастая в тяге,
Прет как упругая стена.

На траверз выполз Лауватсаре,
До бухты мили три всего,
А шлюп летит в шальном угаре,
И шкипер пьяный от того,

Что хмель лихого безрассудства
В крови играет молодой,
И этот хмель сродни безумству,
Тому что в смерть ведет и в бой.

Ну! Где отважная таможня?
По бухтам спрятали суда!
Лихим парням сегодня можно
Лететь по морю хоть куда.

И шкипер на потеху шторму,
Что по пятам ступал за ним,
Смелее паруса раздернул.
Ему осталось пару миль.

Теперь тягаться! Кто обгонит!?
На транце грозный шторм висит,
А мачту все сильнее клонит,
И нервно такелаж  свистит.

Не больше мили остается,
Уж в Хеполахти виден вход,
Адреналином сердце бьётся,
Ударов бешеный расход.

И как на взмыленном драконе,
Энергию волны забрал!
Ведь Хеполахти значит — "кони",
И их наш шкипер обуздал.

Влетел и встал на глади тихой,  
И тут же рядом за скалой,
Домчался шторм шальной и лихо
Весь берег ополчил на бой.

Валы, горою в две сажени,
Он рушит в скальный авангард
Но впав на миг в изнеможенье
Уж забирает их назад.

А Ваня тихо бросил якорь,
Уткнув форштевень на песок,
И водки за борт двадцать капель
Отлил, чтоб местный бог берёг. 

На борт знакомый финн поднялся
За встречу штоф опорожнить,
И шкипер не сопротивлялся,
С партнером в дружбе надо жить.

А утром подошли подводы,
Привез в них медь чухонец старый ,
Закупки с финского завода
В обмен на русские товары.

Расстались добрыми друзьями
Пожали руки по-соседски.
Финн Пекка - местный хуторянин
И Ваня — шкипер Олонецкий.

Улегся шторм и курсом к югу,
Куркиниеми огибая, 
Пошел Иван искать подругу,
Волною легкой борт лаская.

Он ткнулся в берег Лапинсало,
Суму подарков взял на плечи
И спрыгнул на скалу устало,
Мхи сапогами покалечив.

И настежь хаты дверь разинув,
Забыв про холод, в платье тонком,
По ветру волосы раскинув,
Бежит из снов его девчонка.

Но в метре вдруг остановилась,
Сробев не бросилась на шею,
Потом же чинно поклонилась 
И провела его до двери.

А там уже старик папаша
Его приветствовал по-свойски:
Бутылка водки, мясо , каша
И рыба в соусе по-польски. 

А Пирка в уголке притихла
В девичьем скромном ожиданье,
И смотрит как мужчины лихо
Швыряют стопки за гортани.

Все чинно, как велит обычай,
Поговорили о погоде,
О море тоже для приличья,
Потом пора и к делу вроде...

Что тут уже юлить Ивану,
Он встал и поклонился в ноги.
Старик ворчал, что девке  рано...
Потом обвел их взглядом строгим,

И... улыбнулся в бородищу.
Обнял, расцеловал обоих
Ну где такого парня сыщешь?
Дед лютеранин был не строгий.

Что ж делать если девка любит?
Пускай обрящет православье,
Христос один, он не погубит,
Старик помолиться во здравье.

А утром шлюп на парус скорый,
Уже бежал за мыс на север.
Дул галфинд добрый и веселый
И слева удалялся берег.

А на борту в платке красивом,
На край земли, в чужие страны,
Навечно ехала в Россию
Невеста шкипера Ивана.